Служба русских канонерских лодок в 1880-1903 гг.

Итак, первыми на Дальнем Востоке начали служ­бу “Сивуч” и “Бобр”. Они приняли самое активное учас­тие в изучении северной части Тихого океана и сопре­дельных морей, которые в 80-е годы XIX века для европейских моряков во многом оставались областями малоизученными. Кроме того, лодки периодически слу­жили стационерами в портах Китая и Кореи и привлека­лись для защиты лежбищ котиков от браконьеров (ими были главным образом американцы).

Стационеры в то время играли важную роль в по­литике, показывая своим присутствием правителям вос­точных стран решимость страны, их пославшей, защи­щать своих подданных и свои интересы силой оружия. Да и дипломаты себя чувствовали спокойнее, когда у них под боком находилось военное судно с вооруженным экипажем. Например, когда с ноября 1885 года в Чемуль­по, который был морскими воротами столицы Кореи Сеула, отсутствовали русские корабли, стали быстро рас­пространяться слухи о том, что Россия боится послать свои корабли в этот порт или не имеет по какой-либо причине на это права. Министр иностранных дел Н.К. Гирс вынужден был обратиться с просьбой к коман­дующему Тихоокеанской эскадрой контр-адмиралу А. А. Корнилову для поддержания политического значе­ния и престижа чаще направлять корабли в этот порт. Управляющий Морским министерством Чихачев, лично отдал приказ посылать ежемесячно одно из небольших военных судов в Чемульпо.

“Дождавшись, когда освободится канонерская лодка “Сивуч”, с марта производившая съёмку берегов Кореи к югу от пограничной реки Туманган, адмирал приказал её командиру, капитану 2-го ранга О.В. Стар­ку, идти в Чемульпо, 6 июля лодка бросила якорь в этом порту, а через день О.В. Старк был в Сеуле, где его жда­ли с нетерпением. По словам К.И. Вебера (Русский по­сланник в Корее. - Прим. авт.) “уже несколько дней сря­ду король справлялся о приходе лодки”. 14 июля состоялась аудиенция после которой капитан “сделал ви­зит принцу Мину, племяннику королевы”. Вышеизло­женный пример как нельзя лучше показывает, какую важ­ную роль играли стационеры (а ими были, как правило, канонерки) в политике на Дальнем Востоке.

Со 2-й половины 80-х годов XIX века обстановка на Дальнем Востоке всё более начинает обостряться. В первую очередь усилением здесь России был недоволен Китай. Поднебесная империя хотя и находилась в состо­янии тяжёлого кризиса и всё более становясь полуколо­нией западных держав, всё же имела многочисленную армию и флот, который в численном отношении превосходил русские во­енно-морские силы на Тихом океа­не. Более того, со 2-й половины 80-х годов XIX века, Китай начинаем большое внимание уделять рефор­мам в армии и флоте, закупая совре­менное оружие, заказывая новейшие корабли, в том числе два броненос­ца в 8000 т водоизмещения с, двенадцатидюймовой артиллерией, приглашая на службу иностранных военных специалистов. Впрочем, боеспособность китайской армии и флота продолжала оставаться край­не низкой, но и с этой силой прихо­дилось считаться, так как Российс­кий Дальний Восток, удалённый от центра империи на тысячи вёрст, не был с ним связан железной дорогой, а русские сухопут­ные и военно-морские силы по-прежнему были здесь крайне малочисленны.

При разработке плана войны с Китаем в 1888 году комиссией, состоящей из командиров наиболее крупных кораблей Тихоокеанского флота (в т.ч. С.О. Макаров, К.И. Скрыдлов, П.П. Молас) канонеркам отводилась важная роль: китайский флот предполагалось решитель­но атаковать миноносцами и канонерками.

В случае войны с Англией единственно возможным вариантом действий этой же комиссией признавалось одиночное крейсерство, при этом в виду малочисленнос­ти русских крейсеров (только три единицы) на Тихооке­анском театре, даже “Бобру” с его 12-ю узлами хода и водоизмещением чуть более 1000 тонн отводилась роль рейдера - ему предстояло оперировать в районе южнее Гавайских островов.

Канонерская лодка “Манджур” по пути на Даль­ний Восток, должна была осмотреть основанную в зали­ве Таджуру (район современного Джибути) “стоянку” основанную казачьим атаманом Н.И. Ашиновым.

Энергичный атаман решил на свой страх и риск основать здесь русскую колонию, но это предприятие с треском провалилось. Командир “Манджура” капитан 2-го ранга Г.П. Чухнин, со слов сбежавшего из лагеря Оверкия Гордосевича так описывает положение поселен­цев в своём рапорте от 8 февраля 1889 года: “Провизии не осталось, а есть некоторое количество мануфактурных товаров, пороху и водки... При сильной жаре и в особен­ности при недостатке пищи все сильно отощали, боль­ных лихорадкой 8 человек, один уже умер. В особеннос­ти страдают женщины и дети. Дела там никакого нет... Вообще по словам Гордосевича, всё предприятие осно­вано на предполагаемом грабеже. Остальное же всё об­ман... Вследствие голода, многие начали заниматься во­ровством баранов, коров и всего, что можно добыть в соседних поселениях, почему туземцы сильно возбужде­ны против русских”.

“Манджур” ничем не смог помочь несчастливым искателям приключений: ещё находясь в Адене, Г.П. Чух­нин узнал о печальном конце ашиновского предприятия: французы не захотели иметь на подконтрольной им территории русское поселение и разгромили его.

“Манджур”, “Кореец”, “Гремящий” и “Отважный” по прибытии на Дальний Восток сразу же включился в активную деятельность по изучению театра, охране рыб­ных и котиковых промыслов, выполнению помимо за­дач боевой подготовки и различных поручений дипло­матического характера (в первую очередь, служа стационерами).

При этом выяснилось, что мореходность и даль­ность плавания “Гремящего” и “Отважного” не соответ­ствуют требованиям Тихоокеанского театра, что впро­чем и не удивительно - ведь лодки строились для Балтики, где и дальность плавания особо большая не требуется и штормы послабее. А вот “Манджур” и “Кореец” показа­ли себя с самой лучшей стороны. В феврале и марте 1895 года “Манджур” и “Кореец” “подводную часть которых защитили “шубой” из корабельных листов, брезента и досок, совершили уникальный переход в пропиленном для них вручную ледовом канале (протяжённость 3 км), потребовавшемся для вывода кораблей на чистую воду и последующего присоединения к собиравшейся в Чифу русской соединённой эскадре”.

Именно энергичное дипломатическое давление России на Японию, подкреплённое наличием на Тихом океане сильной эскадры, способной без труда уничтожить военно-морской флот Японии послужило причиной, за­ставившей Страну Восходящего солнца умерить свои аппетиты в отношении побеждённого ею Китая и отка­заться от притязаний на Ляодунский полуостров с Порт- Артуром. Япония отступила, не приняв брошенный ей Россией вызов. Но уже через несколько лет русским ка­нонеркам придётся принять самое активное участие в крупном вооружённом конфликте. Речь идёт о знамени­том восстании 1900 года в Китае, известном как “боксёр­ское восстание”.

“К концу XIX века Китай являлся объектом ожес­точённой колониальной политики западных держав. По­литическая слабость, разложение правящих элит, эконо­мическая отсталость, культурно-духовная деградация происходили на фоне активного внедрения Запада в древнюю страну”. Поражение Поднебесной в войне с Япо­нией лишний раз продемонстрировало всему миру воен­ную слабость империи. Несмотря на затраченные огром­ные денежные средства, армия и флот Китая находились в состоянии глубочайшего кризиса, разложение охвати­ло все слои и сферы военной жизни.

Российский дипломат А. Максимов описывал со­стояние вооружённых сил Китая в конце XIX века: “Ки­тайские офицеры, вообще, крайне неудовлетворитель­ны. Офицерские должности раздаются зря, по протекции, происхождению или за бравый внешний вид и физичес­кую силу... При этом кандидаты на звание командиров отдельных частей пускаются на всевозможные проделки и довольно успешно надувают экзаменационные комис­сии, о чём нередко пишут даже в китайских газетах.

Вообще китайские офицеры невежественны, не имеют никакого понятия о военном деле, к которому от­носятся не более как ремесленники. Кроме того, они по­ложительные хищники, смотрящие на казённый карман, как на собственный. Хищение пустило в китайской ар­мии глубокие корни. Начальники частей обирают казну вполне беззастенчиво, они нередко распускают солдат по домам, оставляя под знамёнами самое ограниченное чис­ло, а деньги, отпускаемые на их содержание, кладут в карман.

Отпущенные солдаты возвращаются в свои части только ко времени инспекторских смотров, назначаемых обыкновенно раз в три года. В случае же какой-либо неис­правности или внезапного приказания о выступлении в поход военачальники пополняют свои ряды насильствен­ной вербовкой мирных граждан, которые опасаясь нака­заний, покорно несут солдатскую службу, пока их не от­пустят”.

По сути дела, большая часть средств отпускаемая на военные реформы, элементарно разворовывалась.

Всё большее подчинение Китая иностранными дер­жавами и проникновение иностранцев в экономику вы­зывали недовольство у китайцев из всех социальных слоёв. При этом китайцы смотрели на европейцев как на “белых варваров”, по уровню культуры стоящих гораз­до ниже их. Даже техническое пре­восходство западных держав объяснялось просто: “иноземные дьяволы” когда-то давным-давно похитили у китайцев священные книги, где были записаны необходи­мые для этого знания. “Белые варва­ры” стали рассматриваться в Подне­бесной как главные виновники всех бед. Свою ненависть китайцы стали вымещать на ни в чём неповинных людях, начав с убийств христианских миссионеров и своих подданных, обращенных в христианство, а затем зверски начали убивать всех евро­пейцев без разбора.

Восстание 1900 года зрело долго.

Командир канонерской лодки “Кореец” капитан 2-го ранга Иениш, докладывал в сво­ём рапорте от 2 августа 1893 года о погребении двух швед­ских миссионеров, убитых китайцами, отмечал с трево­гой: “Отсутствие сильного национального заступничества за убитых и неприятие энергичных мер возмездия, по мнению людей, знакомых с Китаем, не при- менёт отозваться на настроении умов туземного населе­ния неблагоприятным для европейцев образом”.

Поражение в войне с Японией в 1894-1895 годах, голод и стихийные бедствия в 1898 году ещё более способствовали росту ненависти к иностранцам, которые в глазах миллионов китайцев стали причиною всех бед.

Зачинщиками и организаторами выступлений про­тив “белых дьяволов” стали многочисленные тайные об­щества, традиционные для Китая. Члены этих обществ усиленно изучали традиционные единоборства и были убеждены, что путём духовного и физического совершен­ствования, постигая мудрость и тайны древних мастеров, можно приобрести необычайные способности, в частно­сти быть неуязвимым для пуль. Как впоследствии отме­чал начальник Квантунской области вице-адмирал Е.И. Алексеев в своём рапорте о 17 ноября 1900 года ге­нерал-адмиралу Алексею Александровичу: “... для при­дания большей храбрости участникам общества, вожаки в своих прокламациях, сумели их убедить, что они по­сланники небес и европейское оружие не может нанести им вреда...”. Во время военных действий многие члены тайных обществ очертя голову бросались на солдат про­тивника, уверенные в своей неуязвимости. Когда же их убивали, то другие китайцы находили этому простое объяснение: погибшие просто ещё не достигли нужной ступени совершенства, им нужно было просто больше тренироваться и изучать мудрость древних!

Среди тайных обществ наиболее массовым явля­лось общество “Ихоцюсень”, что значит “Кулак, подня­тый во имя мира и справедливости” в 1899 году оно по­лучило название “Ихэтуань” (“Отряды мира и справедливости”). Основную массу участников этого движения составляли разоривши­еся крестьяне, ремесленники, низы образованного слоя (“шеньши”). Наибольшее вли­яние оно приобрело в север­ных и северо-восточных рай­онах Китая, особенно в Шаньдуне, где в 1898 году произошли первые антинемецкие выступления”.

По имени этого обще­ства восстание и стали назы­вать восстанием ихэтуаней, а так как на знамёнах восстав­ших был изображён кулак, то европейцы назвали его также “боксёрским восстанием”.

В марте 1899 года гер­манские войска оккупировали город Инжоу в Шаньдуне, что вызвало возмущение китайцев по всей стране. В инструкции от 5 июня 1899 года команду­ющему эскадрой Тихого оке­ана вице-адмиралу Я.А. Гильтебрандту генерал-адмирал Алексей Александрович ука­зывал: “В виду возникших за последнее время беспорядков не только в отдалённых провинциях Китая, но и в ближай­ших к Пекину центрах, следу­ет иметь в готовности одну из лодок для посылки в Таку, Ньючванг или иной порт по первому указанию нашего посланника в Пекине”.       

Первоначально китайское правительство пыталось бороться с выступлениями против иностранцев - назначенный в декабре 1899 года губернатором Шаньдуна Юань Шикай совместно с немецкими войсками организовал расправы над повстанцами. Но это не помогло - движение ширилось и вскоре выплеснулось за пределы Шаньдуна.    

Правительство Китая оказалось в тяжёлом положении - с одной стороны, оно боялось западных держав, с другой стороны, в условиях жесточайшего кризиса в стране очень выгодно было позволить обозлённым народным массам выплеснуть злобу не на правительство, а на иностранцев. Попытка дальнейшей борьбы с повстанцами могла закончиться крахом правящей в Китае маньчжурской династии - злоба восставших могла повернуть вектор направления с иностранцев на своих правителей. ­В условиях, когда “Цинское правительство теряло контроль над страной, накопившиеся внутриполитические противоречия в обществе дошли до крайней точки, чреватой социальным взрывом”, правители Китая по мере роста движения ихэтуаней стали оказывать ему сначала тайную, а впоследствии и открытую поддержку.

В мае 1900 года события стали разворачиваться стремительно: “боксёры” стали массами убивать всех христиан и иностранцев, не жалея ни женщин, ни детей.

“Необразованные, голодные массы людей организовывались в группы и отряды, вооружались пиками и дубинками и шли убивать “заморских дьяволов иностранцев”, от которых по их убеждению, и были все беды”.

Восстание с каждым днём принимало всё более жестокие формы, иностранцев и соотечественников-христиан “боксёры” подвергали варварским пыткам и казням. Иногда в виде милости “борцы за мир и справедливость”, оставляли в живых детей, но только отрезав предварительно им руки!

Очевидец тех событий, военный корреспондент Дмитрий Янчевецкий писал: “Миссионеры со своими жё нами и детьми, беззащитные и закинутые на расстоянии 200-300 вёрст от моря в дебрях Шаньдуна, Шэньси и Шаньси, где они имели свои школы, лечили, учили и приносили много добра китайцам, были замучены озверелой толпой. Их головы были выставлены в китайских кумирнях. Миссионерки были изнасилованы, замучены обезглавлены. Их детей мучили и убивали на их глазах. Тела убитых были выброшены за городские ворота. Их школы и госпитали были сожжены”. Боксёры убили десятки тысяч своих соотечественников только за то, что они приняли христианство или просто сотрудничали с иностранцами.

6 мая была получена наместником Е.И. Алексее­вым телеграмма от русского посланника в Пекине М.Н. Гирса о появлении боксёров в столичной провинции Чжили. Немедленно из Порт-Артура на реку Пейхо был послан “Бобр”. Ещё ранее, 20 марта, в Таку был послан “Кореец” с целью выяснения обстановки (вернул­ся 29-го марта).

14-го мая получена телеграмма от Гирса с просьбой послать 100 человек десанта в Пекин через Таку.

14-го утром из Порт-Артура в море вышли эскад­ренный броненосец “Сисой Великий”, крейсер “Дмит­рий Донской”, канонерская лодка “Кореец” и минные крейсера “Гайдамак” и “Всадник” под командованием контр-адмирала М.Г. Веселаго. На другой день отряд прибыл в Таку и с кораблей был свезён десант - 30 каза­ков и 70 матросов.

18-го мая десант уже был в Тяньтзине.

21 мая - телеграмма Гирса об ухудшении положения.

27-го мая Гирс послал министру иностранных дел телеграмму: “Моё убеждение - роль посланников окон­чена и дело должно перейти в руки адмиралов, только быстрый приход сильного отряда может спасти иност­ранцев в Пекине”. Перед лицом общей опасности ве­дущие европейские державы, а также США и Япония ре­шили объединить свои усилия в борьбе с повстанцами.

К этому времени перед фортами Таку сосредото­чилась значительная международная эскадра, а в Таньзине находилось до 3000 союзных военнослужащих.

В связи со значительным ухудшением обстанов­ки, союзники на общем совещании решили послать в Пекин сводный отряд под командою английского вице-­адмирала Сеймура. Состав его был следующим: от Рос­сии 7 офицеров 321 нижних чина, от Англии соответ­ственно 62 и 858, Германии 21 и 450, Франции 6 и 158, САСШ 5 и 112, Японии 2 и 54, Италии 2 и 40, Австрии 1 25. Итого 106 офицеров и 2004 нижних чина.

Однако это предприятие закончилось провалом. Отряд вышел в 10 часов утра 28 мая, двигаясь на поездах по железной дороге. В первый день прошли 26 миль, при­чём полотно не было повреждено, лишь незначительно мосты. Ночь поезда стояли на месте, а на следующий день двинулись опять, однако разрушения железной дороги становились всё больше, и за день прошли только 8 миль, так как железнодорожный путь был сильно повреждён. 31-го мая отряд достиг станции Лонг-Фанг (40 миль от Тяньтзина, 39 - от Пекина). В этот же день он имел стычку с бандами боксёров. Днём первого июня связь отряда с Тяньтзинем прервалась. “Боксёры массами надвигались на Тяньтзин, разрушая только что ис­правленный путь, и поезд вышедший из Тяньтзина 2-го июня с матери­алами и запасами принужден был ос­тановиться. Надежда вице-адмирала Сеймура достигнуть Пекина на тре­тий день похода не оправдалась, а между тем, при выступлении отряда, она разделялась многими, даже хо­рошо осведомлёнными о положении дел. 2000 человек оказались силой далеко не достаточной, и теперь “приходилось опасаться за судьбу этого отряда, затерянного среди мас­сы возмутившегося населения”.

Прогулки не получилось, отряд оказался окружён превосходящими силами неприятеля, солдаты и офице­ры страдали от жары и нехватки питьевой воды. Правда боксёры были вооружены только холодным оружием.

Однако 5-го июня отряд Сеймура впервые подвер­гся атаке китайских регулярных войск и кавалерии, впро­чем, отбитой с большими потерями для нападавших. Сеймур решил отступать, идя берегом реки Пейхо, так как железнодорожный путь был разрушен.

В самом Тяньтзине уже в ночь с I -го на 2-е июня боксёры стали убивать китайцев-христиан (было убито более 300 человек), пока правда, не трогая европейцев. Кроме того, стали поступать сведения, что на сторону восставших стали переходить регулярные части китайс­кой армии. Положение становилось критическим: если бы форты Таку, прикрывающие вход в реку Пейхо пере­шли на сторону восставших, Тяньтзин также был бы от­резан от союзной эскадры, стоящей на рейде перед вхо­дом в реку Пейхо.

2-го июня в 16 ч 40 мин на крейсере “Россия”, флаг­манском корабле вице-адмирала Я.А. Гильтебрандта, со­стоялось совещание с участием высшего командования союзников. Пока было решено воздержаться от захвата фортов Таку силой. Однако вечером Я.А. Гильттебранд получил новые данные: “В 10-м часу вечера вице-адми­рал Бендерман прислал мне известие, полученное через командира лодки “litis”, из Тяньтзиня. Извещалось, что в 3 часа 15 минут пополудни со станции Тяньтзин 400 китайских солдат отправились в Тонгку, для усиления гарнизона фортов. По мнению европейцев, давно живу­щих в Китае и знающих качества китайцев, взятие фор­тов Таку было бы таким ударом, который восстановил бы сразу мирное положение. Далее прибавлялось, что войсками (китайскими - прим. авт.) получено приказа­ние правительства - разрушить железную дорогу. В то же время из реки (с канонерских лодок) сообщали, что на фортах замечено большое оживление, и производятся земляные работы”.

В ночь с 2 на 3-е июня Я.А. Гильтебрандт посыла­ет в Порт-Артур броненосец “Пертопавловск”, крейсер “Дмитрий Донской” и лодки “Сивуч”, “Манджур” и “Гремящий”. Корабли дол­жны были принять в Порт-Артуре на борт войска и возвратиться в Таку. Кроме того, контр-адмирал М.Г. Веселаго должен был передать вице-адмиралу Е.И Алексееву доклад Гильтебрандта о происходящих со­бытиях.

Посылка этого отряда явилась ошиб­кой - последующие события развивались слишком стремительно и корабли не успе­ли вернуться к началу штурма фортов Таку.

Три канонерские лодки (“Сивуч”, “Манд­жур” и “Гремящий”) явились бы существен­ной подмогой, так как в обстреле фортов могли участвовать только канонерки - бро­неносцы и крейсера не могли подойти из- за мелководья. Очевидно, Гильтебрандт не верил в возможность боя, считая, что всё окончится благополучно, и форты будут сданы добро­вольно.

В 4 часа пополудни 3-го июня из Порт-Артура при­шёл минный крейсер “Гайдамак”, который привёз сек­ретное предписание Е.И. Алексеева. Вице-адмирал Е.И. Алексеев позднее в докладе на имя генерал-адмирала Алексея Александровича писал: “Усиление гарнизона на фортах Таку, большие земляные работы, производивши­еся на них и, наконец, постановка минного заграждения в устье реки Пейхо, заставили меня послать спешно пред­писание Начальнику эскадры Тихого океана как старше­му на рейде Таку, совместно с другими иностранными флагманами, занять форты, из опасений лишиться сооб­щений эскадры с Таку и Тяньтзином и тем поставить наши десанты и войска, свезённые на берег в весьма опас­ное положение” .

Но к тому времени решение о штурме фортов Таку уже было принято. В 9 часов утра 3-го июня на борту “России” опять собрались союзные адмиралы, совеща­ние было непродолжительным, а решение — единодуш­ным. Решено было вручить ультиматумы чжилийскому вице-королю Юй Лу и коменданту крепости Таку гене­ралу Ло Юнгуань с требованиями передать союзным вой­скам форты до 2 часов ночи 4-го июня. В случае, если к этому времени укрепления не будут очищены китайски­ми войсками, союзники вынуждены будут их взять си­лою. Ультиматум был подписан представителями коман­дования России, Франции, Германии, Англии, Японии, Италии, Австрии. Американцы уклонились от участия в операции, так как командующий американскими кораб­лями контр-адмирал Кемпф ещё на совещании 2-го июня заявил, что “согласно имеемым им инструкциям, может открыть враждебные действия лишь в том случае, когда его суда или команды подвергнутся непосредственно на­падению” .

В случае отказа китайцев добровольно сдать фор­ты, для их обстрела выделялись 6 канонерских лодок: 3 русских - “Бобр”, “Кореец” и “Гиляк”, английская “Algerine”, германская “litis”, французская “Lion”.

Канонеркам придавались 2 русских миноносца - №203 и 207 и 2 английских эскадренных миноносца (тог­да их называли контр-миноносцами) - “Fame” и “Whiting”. Но из-за слабого артиллерийского вооруже­ния они не могли оказать канонеркам существенной по­мощи. Общее командование этими силами было возло­жено на капитана 1 -го ранга Добровольского (командир “Бобра”). Японская канонерская лодка “Akagi” не мог­ла принять участие в операции вследствие повреждения в машине.

Для действия с берега против фортов был сформи­рован десантный отряд численностью 903 человека - 186 русских, 250 англичан, 140 немцев и 329 японцев.

С ультиматумом к командующему укреплениями Таку был послан лейтенант Бахметев, который возвра­тился в 11 часов вечера и привёз ответ “что комендант лично, по его заявлению, ничего не имеет против сдачи фортов, но испросит указаний начальства и надеется дать ответ ранее назначенного срока”.

На военном совете командиров кораблей, которым предстояло действовать против береговых укреплений Таку, проходившем 3 июня в 3 часа дня на лодке “Бобр” был выработан план действий и определены позиции лодок.

План штурма был следующий:

1. С начала боя весь огонь канонерских лодок со­средотачивается на форте № 4, чтобы подготовить огнём атаку этого укрепления десантом. Из тех орудий, кото­рые в силу своих углов обстрела будут не в состоянии стрелять по форту № 4, следовало открыть огонь по тому из южных фортов (№ 2 и № 3), который будет более всего мешать своим огнём.

2. Когда десант будет подходить к форту № 4, огонь всех лодок следовало перевести на форт № 1.

3. По взятии форта № 1 сосредоточить весь огонь на форте № 2.

4. Десанты поддерживаемые огнём с канонерских лодок, переправляются через реку на другую сторону и атакуют сначала форт № 2, а затем форт № 3.

Забегая вперёд, отмечу, что этот план будет в точ­ности реализован во время штурма 4 июня.

Миноносцы были поставлены выше по течению реки рядом со станцией Тонку с целью наблюдения и последующей атаки (в случае начала штурма) четырёх китайских эскадренных миноносцев, стоявших у доков.

Интересно привести соотношение сил сторон. “Бобр” , “Кореец” и “Гиляк” имели вооружение из 1 9-дм (229-мм), 2 8-дм (203 мм), 1 120-мм, 2 6-дм (152-мм), 5 75-мм и 10 9-фунтовых (107 мм) орудий, 6 47­мм, 10 37-мм орудия, 2-х десантных орудия Барановс­кого и 2 - пулемёта. “Lion”, “Algerine” и “litis” из 2 138-мм, 8 100-мм, 4 88-мм, 4 47-мм, 15 37-мм орудий и 4-х пулемётов.

Укрепления Таку состояли из 5 фортов, причём особую опасность представляли три из них: № 1, № 2 и № 4. Эти форты были расположены в устье реки Пейхо. “Форты предназначались для отражения вторжения про­тивника с моря и могли выдержать даже огонь крупно­калиберных корабельных орудий”.

Эти форты имели на вооружении 138 орудий, в том числе 13 новейших систем: 4 127-мм системы Армстрон­га, 1 150-мм Круппа и 8 120-мм скорострельных Круппа. Эти орудия имели круговой обстрел. Очень сильным был форт № 3. Он имел на вооружении лишь 18 орудий, но зато каких! 2 240-мм, 2 210-мм и 2 150-мм орудий фирмы Круппа были новейших систем и установлены на стан­ках с круговым обстрелом. Однако диспозиция лодок была выбрана столь удачно, что в ходе длительного боя его орудия не смогли существенно помочь фортам № 1,2 и 4, хотя и вели огонь. Вечером 3 июня все канонерки приготовились к бою.

“Оставалось два часа до решительного срока. На фортах вспыхнули два электрических прожектора, на­вели свет на лодки, стоявшие в тылу, и снова потухли. Комендант крепости генерал Ло получил по телегра­фу, соединявшему крепость с Тяньцзынем, приказание ни в коем случае не отдавать фортов Таку иностран­цам. Проверив прожектором, что почти все канонерс­кие лодки стоят на прежних местах, по которым уже давно наведены фортовые орудия... генерал Ло, пови­нуясь повелению из Пекина, приказал открыть огонь по лодкам, не дожидаясь, когда иностранцы сами начнут штурмовать”.

Первым открыл огонь в 12 часов 50 минут-форт №4, а вслед за ним - № 1, 2 и 3. Лодки немедленно стали отвечать. Расстоя­ние между противниками было очень неве­лико: так, “Гиляк” находился в 700 саженях от ближайшего к нему форта №4, а от само­го отдалённого (№3) - в 1200 саженях.

Однако китайские снаряды давали перелёты, хотя очень точно пролетали над лодками. Очевидно, китайские артиллери­сты навели свои орудия на лодки, когда была полная вода. К началу же боя был от­лив, корабли опустились ниже относитель­но прежнего расположения, что и вызвало перелёты снарядов. Если бы китайцы зара­нее учли это обстоятельство, возможно, исход боя мог быть другим.

Оба английских эскадренных мино­носца немедленно снялись с якоря и, под­держанные огнём пулемётов с “Гиляка”, быстро захватили 4 китайских миноносца и отвели их в Тонку. При этом в “Whiting” попал 15-см снаряд, унич­тоживший один из котлов. Русские миноносцы № 203 и 207 тоже не бездельничали: они захватили китайский минный крейсер и паровой катер, а также Адмиралтей­ство в Тонку. Канонеркам же пришлось выдержать тяжёлую и длительную дуэль с фортами Таку.

Одним из первых выстрелов с китайских укрепле­ний 80-мм снарядом на “Гиляке” была пробита мачта близ боевого марса, причём осколками от мачты был ранен минный офицер лейтенант Богданов, убит минный квартирмейстер и ранены сигнальщик и пулемётчик.

В 01 час 05 минут в лодку попал 6-ти дюймовый снаряд, пробивший борт и разорвавшийся в пустой уголь­ной яме, причём силою взрыва прорвало переборку в ко­тельное отделение, перебило паропроводные трубы, уби­ло 2 и паром обожгло 6 человек. Электрическое освещение на корабле погасло, и все электрические при­воды перестали действовать, пришлось перейти на руч­ную подачу снарядов.

Только к 4 часам утра удалось частично устранить повреждения от этого попадания и развести пары.

В 1 час 30 минут в “Гиляк” попал третий снаряд, также 6-ти дюйм, калибра, причинивший наиболее тяжё­лые повреждения: он пробил левый борт на 1,5 фута ниже ватерлинии, переборку 75-мм носового патронного по­греба и, разорвавшись, вызвал пожар в носовом патрон­ном погребе 75-мм снарядов. Воспламенилось до 130 уни­тарных снарядов. К счастью, взрыва боезапаса не произошло - порох в латунных гильзах горел, рвались только снаряды. Это спасло лодку от гибели, но повреж­дения были очень велики: “непроницаемая палуба была выпучена и оторвана от переборки, пламя, вырвавшись через люки и трубу элеватора, произвело пожар в жилой и на верхней палубах, замеченный со всех судов и поту­шенный через 15 минут; сверх того вода прибывала очень быстро, залила три отделения и 120-мм патронный по­греб, через прорванную переборку; лодка значительно на­кренилась на левый борт, но в самый разгар боя был под­ведён пластырь и течь остановлена”.

В результате попадания этого снаряда было убито 4 матросов и ранены 1 офицер и 38 матросов. Однако, несмотря на тяжёлые повреждения, “Гиляк” ни на мину­ту не прекращал огонь. Его экипаж действовал муже­ственно и хладнокровно. “Кочегар Плужников пробрал­ся в самое опасное место пожара и, зная, что рядом с ним находится 120-мм патронный погреб, шлангом потушил пожар. Он был сильно обожжён и, сделав своё дело, по­терял сознание. В то же время в этот погреб, грозивший ежеминутно взрывом, спустился рулевой Улановский и, стоя по пояс в воде, подавал патроны, чтобы пушка мог­ла действовать безостановочно”.

Во время боя канонерская лодка выпустила по про­тивнику: 66 120-мм, 857 75-мм, 660 47-мм, 235 2,5 дм (63-мм) снарядов и 15000 патронов из пулемётов.

Артиллерия лодки действовала во время боя безу­коризненно. Как докладывал командир “Гиляка” лейте­нант В.Ф. Сарычев: “Повреждений в артиллерии лодки при стрельбе никаких не было, ни одна гайка в Штыро­вых основаниях орудийных установок не сдавала. Прак­тиковавшаяся ручная подача патронов была безукориз­ненна, патронов успевали подавать больше, чем требовалось пушкам”. Надо отметить, что В.Ф. Сары­чев считал, что второе и третье попадания были снаряда­ми не 6-ти, а 8-ми дюймового калибра.

“Уже после боя, когда на “Гиляке” стали считать повреждения и недостающих товарищей, в обломках на­шли сожжёное тело с обнажёнными мускулами и жила­ми, с металлической цепочкой и фельдфебельной дудкой на груди. Это было тело храброго фельдфебеля Фёдора Гурьева. От водолаза Злобина остался один уголь. А от марсового Янченко, бывшего в погребе, не осталось и следа. Даже офицерский повар француз Жан Батист был обожжён, туша пожар”.

Всего во время боя на лодке было убито 8 и ране­но 47 человек. Позднее 14 раненых скончались.

Около 3 часов утра первые повреждения получил “Кореец”. Два неприятельских снаряда один за другим попали в каюту старшего офицера, совершенно уничто­жив каюты правого борта и произведя пожар в кают-кампании, под кормовым бомбовым погребом и крюйт-ка­мерой. Пожар был потушен почти моментально, хотя погреба вынуждены были затопить ручными помпами, так как ключи от платанов затопления в момент взрыва были выбиты из рук хозяина трюмных отсеков и их не могли найти. Осколками попавших снарядов были уби­ты лейтенант Бураков и два нижних чина и ещё один смер­тельно ранен.

В 3 часа 45 минут в лодку попал третий снаряд - он пробил фальшборт, прошёл над палубой лодки впере­ди машинного кожуха, прошил правый вентилятор и ра­зорвался в левом; осколками его были смертельно ране­ны лейтенант Деденев и 4 нижних чина.

Четвёртый снаряд попал в лодку около 4 часов 30 минут, пятый и шестой - в начале 7-го часа утра.

Всего в ходе боя экипаж “Корейца” потерял 1 офи­цера и 8 матросов убитыми. Лейтенант Деденев умрёт в 1 часа 15 минут дня, когда форты будут уже в руках со­юзников. 21 матрос лодки был ранен. В ходе боя “Коре­ец” выпустил по врагу снарядов: 8-дм - 100,6-дм - 68,9- ти фунтовых - 150,47-мм - 340,37-мм - 600,2,5 дм - 45.

“Бобр” во время боя никаких серьёзных повреж­дений не получил, осколками снарядов пробило в не­скольких местах рангоут и такелаж и пробило бортовой иллюминатор. Кроме того, осколком снаряда, попавшим в компрессор станка, было выведено из строя 9-ти дюй­мовое орудие. Ни убитых, ни раненых на лодке не было. Сама лодка выпустила по фортам снарядов: 9-дм - 4, 6­дм - 62,9-фунт. - 202, 37-мм - 50, 2,5-дм - 30.

Из иностранных канонерских лодок больше все­го пострадала “litis”. Она получила 16 попаданий снаря­дов: один снаряд попал в корпус и 15 - в трубы и над­стройки, причём особенно пострадали мостик и штурманская рубка. Командир корабля Ланц был тяже­ло ранен (получил 25 осколков и потерял ногу). Кроме того, были убиты 1 офицер и 4 нижних чина, 14-ранено. На “litis” было выведено из строя 5 мелкокалиберных орудий и 2 пулемёта.

Во французский “Lion” попало 3 снаряда и было ранено 3 нижних чина, в английский “Algerine” - 5 сна­рядов, ранено 2 офицера и 7 нижних чинов.

Иностранные лодки выпустили по противнику сле­дующее количество снарядов: “litis” из 88-мм - 658, из 37-мм - 1190 и 3174 патрона из пулеметов, “Lion” из 138-мм-81, из 100-мм-71, из 37-мм 1200, “Algerine” из всех орудий 595 снарядов.

Сравнивая количество выпущенных снарядов, их калибр, а также повреждения, полученные канонерски­ми лодками в перестрелке с фортами Таку, следует при­знать, что именно русские канонерские лодки вынесли на себе основную тяжесть боя, и нанесли основные раз­рушения укреплениям противника. В целом стрельба ка­нонерок была очень эффективной:

“ 1. Из 19 скорострельных орудий большого и сред­него калибра, которые наиболее были опасны лодкам, подбито 8, кроме того, из 11 орудий, оставшихся непов­реждёнными, к концу второго периода боя могли дей­ствовать 6 орудий, причём 5 из них - с форта №3, кото­рый по своей отдалённости и ограниченному, но видимому, запасу патронов, не приносил лодкам вреда. Ввиду этого, на нём огонь лодок вообще и не останавли­вался. Тем не менее, несмотря на слабый огонь лодок по этому форту, одно орудие на нём было подбито.

2. Произведено 3 больших взрыва пороховых и патронных погребов, причём второй взрыв порохового погреба на форте № 2 заставил китайцев бежать с этого форта.

Произведено 8 малых взрывов пороховых и пат­ронных погребов.

3. Значительные разрушения внутри фортов, осо­бенно в форте № 2.

Такая во всех отношениях превосходная стрельба, как в смысле меткости, так и в смысле распределения огня, дала возможность почти во всех деталях выполнить составленный накануне план атаки фортов, и благодаря ей, в самый решительный момент боя китайцы распола­гали лишь шестью скорострельными орудиями, из кото­рых пять были на форте № 3, стрельба которого по лод­кам была в высшей степени затруднена фортом № 2, закрывавшем их. На последнем же форте, более опасном для лодок, оставалось действующим лишь одно скорост­рельное орудие”.

Как отмечал вице-адмирал Е.И. Алексеев: “Не­смотря на значительные потери, упорный 7-ми часовой бой канонерок с фортами Таку, внёс новую славную стра­ницу в историю нашего флота и имел большое значение для хода дальнейших операций”.

Именно меткий огонь канонерских лодок обеспе­чил быстрый захват фортов штурмовыми отрядами.

Для штурма фортов был сформирован отряд, в со­став которого вошли: сводная рота 12-го Восточно-Си­бирского стрелкового полка (2 офицера, 182 нижних чина), 250 англичан (матросы с броненосца “Centurion”), 140 немцев (с крейсеров “Hertha” и “Hansa”) и 329 япон­цев - всего 903 человека.

Штурмовая колонна начала наступление на форт № 4 (его по плану предусматривалось взять первым) к 3 часам утра. В 3 часа 20 минут колонна приостановила своё наступление, чтобы дать возможность канонерским лодкам нанести форту большие разрушения, а в 3 часа 55 минут вновь двинулась вперёд. В это время по услов­ному сигналу канонерские лодки перенесли свой огонь на форт № 1 и на южные форты (№ 2 и 3). Цепи, прибли­зившись на дистанцию около 500 шагов, залегли и на­чали обстрел брусвера форта № 4 из десантных пушек. Затем союзники бросились на штурм, но китайцы не приняли удара в штыки и бежали. К 5 часам утра форт № 4 был взят.

Около 5 часов 30 минут утра, штурмовою колон­ной был взят форт № 1, который к тому времени практи­чески не вёл ответного огня. Как только на нём взвились флаги союзников, канонерские лодки стали одна за дру­гою сниматься с якоря и занимать новую позицию, более удобную для обстрела фортов № 2 и№ 3.

В 5 часов 52 минуты почти одновременно про­изошло два сильных взрыва на форте № 2, после чего китайцы массами побежали из фортов № 2 и № 3, пора­жаемые огнём артиллерии и пулемётов. Тут особенно пригодилось установленные на марсе пулемёты “Гиля­ка”, которые работая безостановочно, десятками вали­ли бегущих китайских солдат (пулемётчики лодки не зря израсходуют 15000 патронов!). Десантный отряд союз­ников был перевезён через реку и без сопротивления занял оба укрепления.

В 6 часов 45 минут утра последние отряды китай­ских войск скрылись из виду, и все укрепления были в руках союзников. Потери штурмового отряда были нич­тожны: убито и смертельно ранено 7 человек (1 русский, 1 англичанин и 5 японцев), ранено 12.

Потери китайцев точно не установлены - по раз­ным данным от 600 до 800 человек только убитыми. Ки­тайский генерал Лo, видя своё бессилие удержать вве­ренные ему укрепления, покончил жизнь самоубийством он проглотил большой золотой самородок и умер в мучениях.

Вице-адмирал Е.И. Алексеев, посетивший через несколько дней после боя канонерскую лодку “Гиляк”, особо отметил мужество, профессионализм и скромность лейтенанта В.Ф. Сарычева и представил его к производ­ству в следующий чин. Однако пройдёт совсем немно­го времени и начнётся война России с Японией.

29 января 1904 года крейсер “Боярин”, которым командовал теперь уже капитан 2-го ранга Сарычев, по­дорвётся на мине. И капитан прикажет покинуть корабль, даже не пытаясь бороться с повреждениями. Брошенный экипажем “Боярин” ещё два дня держался на плаву, пока разыгравшийся шторм и вторичный подрыв на мине не добили его.

Четыре захваченных союзниками новых китайских эскадренных миноносца будут поделены между Россией, Германией, Англией и Францией. Переданный России получит название “Лейтенант Бураков” и станет первым эскадренным миноносцем Тихоокеанского флота. Ког­да стали исследовать полученный трофей, то выяснилось, что хотя он вошёл в состав Китайского флота в 1899 году, китайцы за такой короткий срок запустили корабль “до невозможно дурного состояния”: в трюме пластами лежали грязь и испражнения, котлы находились в пла­чевном состоянии. К счастью, китайцы не успели угро­бить прекрасные машины корабля, а котлы русские спе­циалисты затем починят. “Лейтенант Бураков” станет самым быстроходным миноносцем русского флота (ско­рость до 33,6 узла) и именно его во время русско-японс­кой войны 1904-1905 гг. будут использовать для прорыва блокады Порт-Артура и связи осаждённой крепости с ко­мандованием. А вот захваченный китайский минный крейсер в строй не ввели.

Уже утром следующего дня стали подходить ко­рабли с подкреплениями, в т.ч. и лодка “Сивуч” с частью обоза 9-го полка. На следующий день, 6 июня прибыли “Гремящий” и “Манджур” - оба с грузом и обозами 9-го полка, артиллерией и казаками.

Всего в реке Пейхо были сосредоточены 10 кано­нерок: русские “Манджур”, “Бобр”, “Сивуч”, “Кореец и “Гиляк”, немецкие “Jaguar”, “litis”, английские “Algerine” и “Pigmy”, французская “Lion”, которые кон­тролировали местность между двумя фортами Таку и Тонгку (разумеется, в пределах деятельности их орудий).

Каждую ночь окрестности освещались прожекторами с лодок, стоявших с заряженными орудиями, готовые по первой тревоге открыть огонь. Комендантом крепости Таку и местечка Тонгку стал контр-адмирал Веселаго. Тонгку, откуда шла железная дорога на Тяньтзинь, ста­ло передовой базой для союзных войск.

7 июня императрица Цы Си, несмотря на предостережения некоторых сановников, подписала указ, объяв­ляющий войну всем иностранным державам, участвую­щим в военных действиях на территории Китая. С повстанцами ихэтуанями было установлено перемирие, они стали действовать совместно с китайскими регуляр­ными войсками и получать от них, кроме того, огне­стрельное оружие. Иностранным посольствам было пред­ложено покинуть Пекин, но дипломаты отказались это сделать, прекрасно понимая, что по дороге они будут растерзаны восставшими. Началась почти двухмесячная осада посольского квартала в Пекине.

6-го  июня были получены неутешительные вести из Тяньтзина: китайские регулярные войска и повстанцы-ихэтуани обстреливали европейские кварталы горо­да и железнодорожную станцию, превратив их в разва­лины. Консулы просили как можно скорее прислать подкрепления, так как провизия и боеприпасы у частей, защищавших европейцев от расправы озверевшей толпы, заканчивались.

6-го  июня объединённые силы союзников двину­лись к Тяньтзину. Отрядом командовал генерал-майор А.М. Стессель, под его началом было около 2700 чело­век, из них 2100 русских, 250 немцев, 200 англичан и ! 30 американцев. Уже 10 июня отряд вошёл в Тяньтзин и со­единился с осаждёнными в городе.

11 июня на помощь отряду адмирала Сеймура, уже неделю находящемуся в окружении превосходящих сил неприятеля в 10-ти милях от Тяньтзина пришёл ба­тальон 12-го Восточно-сибирского стрелкового полка под командованием подполковника Ширинского. Рус­ский батальон рассеял китайцев и вывел отряд Сеймура из окружения. За время боёв отряд Сеймура потерял убитыми 2 офицеров и 54 нижних чина, ранеными 24 офицера и 228 нижних чинов, в том числе на долю рус­ских приходится 10 убитых нижних чинов и раненых - 4 офицера и 22 матроса.

Несмотря на то, что отряд генерала Стесселя уси­лился с присоединением отряда Сеймура и защитников европейского квартала, китайские войска продолжали сохранять огромное превосходство в силах и средствах. Они удерживали в своих руках значительную часть Тянь­цзиня. Союзники были утомлены до предела предыдущи­ми боями и жарой, кроме того, они испытывали недо­статок в продовольствии и питьевой воде. Китайцы атаковали днём и ночью и вели беспрерывный артилле­рийский обстрел.

Борьба за город затянулась: лишь сосредоточив к 29 июня 18 тысяч человек и 90 орудий, союзники пошли на решительный штурм. Общая атака была назначена на утро 30 июня, причём русским предстояло наступление на самом трудном участке - с восточной стороны на ле­вом берегу реки Пейхо, со стороны совершенно откры­той равнины. В этой атаке русских поддерживала рота немцев и французская батарея - всего 4770 штыков, из них 4000 - русские.

Тем временем восстание боксёров стало распрос­траняться и на Манчжурию.

15 июня, 6 часов вечера, ввиду тревожных сообще­ний из Ньючуанга, лодка “Гремящий” была отправлена, по приказанию Е.И. Алексеева обратно в Порт-Артур, чтобы она могла, в случае необходимости, присоединить­ся к “Отважному”, находившемуся в качестве стационе- ра в Ньючуанге с 18-го апреля.

16-го июня на рейд Таку прибыли минный крей­сер “Всадник” и броненосец “Петропавловск” под фла­гом командующего Тихоокеанским флотом вице-адми­рала Е.И. Алексеева. Алексеев посетил участвовавшие в бою 4-го июня русские корабли, внимательно изучил ха­рактер повреждения кораблей и поведение их экипажей.

23-го июня он отправится в Тяньтзин. Союзники готовились к совместному походу на Пекин.

А теперь посмотрим, чем же занимался “Отваж­ный”, пока его товарищи с успехом громили форта Таку. Он тоже не сидел без дела, хотя его пушкам придётся всту­пить в дело несколько позднее. Итак, 18-го апреля “От­важный” прибыл в Ньючуанг (рядом с Инкоу), а 19 под­нялся на три версты вверх по течению реки Ляохэ к участку Китайской восточной железной дороги. Беспо­рядки среди рабочих (происшедшие кстати по вине ад­министрации железной дороги) были быстро улажены.

Но к середине мая отголоски волнений, начинав­шихся на юге, достигли и Инкоу. В окрестностях его по­явились отряды боксёров. Волнения шли по нарастаю­щей: в своём докладе на имя генерал-адмирала Алексея Александровича вице-адмирал Е.И. Алексеев писал: “Первое известие о беспорядках на линии Манчжурс­кой железной дороги и о порче её на некоторых участ­ках, получились мною 14 июня. В следствии чего вдоль железной дороги, для её охраны, без промедления был двинут 11-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, ба­тарея и сотня казаков, которые и дошли беспрепятствен­но до г. Инкоу...

Между тем беспорядки в городе усиливались, в китайской части собирались большими толпами мятеж­ники, в окрестностях и в самой Манчжурии производи­лись насилия над иностранцами и китайцами-христианами, по всей линии наша охранная стража подвергалась нападениям и должна была отступить; наконец, бомбар­дировка Благовещенска и начало действий на севере - всё это заставляло опасаться нападения и на г. Инкоу, тем более, что европейская часть непосредственно при­легает к китайской”.

Ввиду ухудшения обстановки, “Отважный”, по приказанию лично Е.И. Алексеева 3 июня пришёл от рус­ского посёлка к европейской части города. Для охраны жителей из экипажа лодки был образован десантный от­ряд- 1 офицер и 26 матросов, который расположился во дворе русского консульства. Русские матросы ночью пат­рулировали город.

“Прибытие лодки и высадка десанта несколько ус­покоили тревогу в самом городе, куда бежали все евро­пейцы - строители железнодорожной линии Инкоу-Шан- хай-гуан, преследуемые своими же рабочими, которые разрушают путь и жгут станции”.

Европейцы и японцы, способные носить оружие, образовали отряд добровольцев численностью 80 чело­век и организовали комитет обороны. Организовать и возглавить оборону жители города просили командира “Отважного” капитана 2-го ранга К.К. Клапье-де-Колонга. В условиях серьёзной надвигавшейся угрозы русский капитан не счёл себя в праве отказаться от этой просьбы. “Отважный” в это время был единственным военным кораблём в Инкоу и перепуганные жители все свои на­дежды возлагали на него.

10 июня всю ночь лодка провела в полной боевой готовности, так как распространился слух о предстоящем нападении на город.

Сложность в организации обороны заключалась в том, что и без того незначительные силы необходимо было разделить, между собственно городом Инкоу, где помещались русское консульство, Русско-Китайский банк и жили все иностранцы, к которым к тому же при­соединились беженцы и русским посёлком, расположен­ном в 5-ти вёрстах вверх по реке.

14 июня стали приходить известия о нападении китайских регулярных войск на линию русской Китайс­кой Восточной железной дороги и разрушении ими мос­тов, полотна, станций, линии телеграфа. “Отважный” вновь поднялся по реке и встал рядом с русским посёл­ком. Однако после прихода полуроты Восточно-Сибир­ского стрелкового полка (95 человек) и 20 казаков, лодка опять перешла к европейской части Инкоу, оставив для усиления обороны русского посёлка десантную пушку Барановского с расчётом.

28-го из города бежали все зажиточные китайцы. В европейской части города были устроены баррикады, с “Отважного” в помощь добровольцам из числа жите­лей был выделен отряд из 25 человек. Так как пушку Ба­рановского оставили в русском посёлке, то отряду выде­лили 37 мм орудие Гочкисса, установленную на колёсах китайской телеги⁵⁰! Женщины и дети ночевали в здании таможни, чтобы в случае опасности можно было быстро перебраться на лодку, для чего экипаж “Отважного” по­стоянно держал в готовности паровой катер и баркас.

Как было уже сказано выше, получив донесения об ухудшении обстановки в районе Инкоу, Е.И. Алексе­ев приказал прибыть туда “Гремящему” и миноносцу №206. Выйдя из Порт-Артура 29 июня, 30-го они при­шли в Инкоу. Одновременно с ними подошли две японс­кие канонерские лодки. “Гремящий” занял позицию у русского посёлка, а “Отважный” и миноносец № 206 ос­тались в городе. Русский десант в Инкоу был усилен до 48 матросов и 2 офицеров. Японцы высадили на берег 27 человек (в т. ч. 2 офицера).

В середине июля в город на кораблях прибыли рус­ские части для подавления восстания боксёров в Манч­журии - 3-й Восточно-Сибирский полк, 3 роты 7-го Вос­точно-Сибирского полка, мортирная и лёгкая казачья батареи. Эти части высаживались в русском посёлке, а не в самом городе.

22-го июля около 7 часов утра из китайской части города показались боксёры, а за ними китайские регу­лярные войска, которые открыли огонь по баррикадам, но были отбиты огнём десанта с канонерок и доброволь­цев из числа горожан. Это нападение на европейскую часть города вынудило русских принять ответные меры. “Стрелки пошли с сухопутной стороны, лодка “Отваж­ный”, по условному сигнала начальника отряда, бомбар­дировала с 2 часов 35 минут пополудни до 6 часов попо­лудни южную часть города, где вдоль стены расположились китайские войска, лодка “Гремящий” стреляла по форту в устье реки, так как там стали соби­раться также войска, и выжав их оттуда, заняла форт и подняла на нём наш флаг.

23-го июня он отправится в Тяньтзин. Союзники готовились к совместному походу на Пекин.

А теперь посмотрим, чем же занимался “Отваж­ный”, пока его товарищи с успехом громили форта Таку. Он тоже не сидел без дела, хотя его пушкам придётся всту­пить в дело несколько позднее. Итак, 18-го апреля “От­важный” прибыл в Ньючуанг (рядом с Инкоу), а 19 под­нялся на три версты вверх по течению реки Ляохэ к участку Китайской восточной железной дороги. Беспо­рядки среди рабочих (происшедшие кстати по вине ад­министрации железной дороги) были быстро улажены.

Но к середине мая отголоски волнений, начинав­шихся на юге, достигли и Инкоу. В окрестностях его по­явились отряды боксёров. Волнения шли по нарастаю­щей: в своём докладе на имя генерал-адмирала Алексея Александровича вице-адмирал Е.И. Алексеев писал: “Первое известие о беспорядках на линии Манчжурс­кой железной дороги и о порче её на некоторых участ­ках, получились мною 14 июня. В следствии чего вдоль железной дороги, для её охраны, без промедления был двинут 11-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, ба­тарея и сотня казаков, которые и дошли беспрепятствен­но до г. Инкоу...

Между тем беспорядки в городе усиливались, в китайской части собирались большими толпами мятеж­ники, в окрестностях и в самой Манчжурии производи­лись насилия над иностранцами и китайцами-христианами, по всей линии наша охранная стража подвергалась нападениям и должна была отступить; наконец, бомбар­дировка Благовещенска и начало действий на севере - всё эго заставляло опасаться нападения и на г. Инкоу, тем более, что европейская часть непосредственно при­легает к китайской”.

Ввиду ухудшения обстановки, “Отважный”, по приказанию лично Е.И. Алексеева 3 июня пришёл от русского посёлка к европейской части города. Для охраны жителей из экипажа лодки был образован десантный от­ряд- 1 офицер и 26 матросов, который расположился во дворе русского консульства. Русские матросы ночью пат­рулировали город.

“Прибытие лодки и высадка десанта несколько ус­покоили тревогу в самом городе, куда бежали все евро­пейцы - строители железнодорожной линии Инкоу-Шанхайгуан, преследуемые своими же рабочими, которые разрушают путь и жгут станции”.

Европейцы и японцы, способные носить оружие, образовали отряд добровольцев численностью 80 чело­век и организовали комитет обороны. Организовать и возглавить оборону жители города просили командира “Отважного” капитана 2-го ранга К.К. Клапье-де-Колонга. В условиях серьёзной надвигавшейся угрозы русский капитан не счёл себя в праве отказаться от этой просьбы. “Отважный” в это время был единственным военным кораблём в Инкоу и перепуганные жители все свои на­дежды возлагали на него.

10 июня всю ночь лодка провела в полной боевой готовности, так как распространился слух о предстоящем нападении на город.

Сложность в организации обороны заключалась в том, что и без того незначительные силы необходимо было разделить, между собственно городом Инкоу, где помещались русское консульство, Русско-Китайский банк и жили все иностранцы, к которым к тому же при­соединились беженцы и русским посёлком, расположен­ном в 5-ти вёрстах вверх по реке.

14 июня стали приходить известия о нападении китайских регулярных войск на линию русской Китайс­кой Восточной железной дороги и разрушении ими мос­тов, полотна, станций, линии телеграфа. “Отважный” вновь поднялся по реке и встал рядом с русским посёл­ком. Однако после прихода полуроты Восточно-Сибир­ского стрелкового полка (95 человек) и 20 казаков, лодка опять перешла к европейской части Инкоу, оставив для усиления обороны русского посёлка десантную пушку Барановского с расчётом.

28-го из города бежали все зажиточные китайцы. В европейской части города были устроены баррикады, с “Отважного” в помощь добровольцам из числа жите­лей был выделен отряд из 25 человек. Так как пушку Ба­рановского оставили в русском посёлке, то отряду выде­лили 37 мм орудие Гочкисса, установленную на колёсах китайской телеги! Женщины и дети ночевали в здании таможни, чтобы в случае опасности можно было быстро перебраться на лодку, для чего экипаж “Отважного” по­стоянно держал в готовности паровой катер и баркас.

Как было уже сказано выше, получив донесения об ухудшении обстановки в районе Инкоу, Е.И. Алексе­ев приказал прибыть туда “Гремящему” и миноносцу № 206. Выйдя из Порт-Артура 29 июня, 30-го они при­шли в Инкоу. Одновременно с ними подошли две японс­кие канонерские лодки. “Гремящий” занял позицию у русского посёлка, а “Отважный” и миноносец № 206 ос­тались в городе. Русский десант в Инкоу был усилен до 48 матросов и 2 офицеров. Японцы высадили на берег 27 человек (в т. ч. 2 офицера).

В середине июля в город на кораблях прибыли рус­ские части для подавления восстания боксёров в Манч­журии - 3-й Восточно-Сибирский полк, 3 роты 7-го Вос­точно-Сибирского полка, мортирная и лёгкая казачья батареи. Эти части высаживались в русском посёлке, а не в самом городе.

22-го июля около 7 часов утра из китайской части города показались боксёры, а за ними китайские регу­лярные войска, которые открыли огонь по баррикадам, но были отбиты огнём десанта с канонерок и доброволь­цев из числа горожан. Это нападение на европейскую часть города вынудило русских принять ответные меры. “Стрелки пошли с сухопутной стороны, лодка “Отваж­ный”, по условному сигнала начальника отряда, бомбар­дировала с 2 часов 35 минут пополудни до 6 часов попо­лудни южную часть города, где вдоль стены расположились китайские войска, лодка “Гремящий” стреляла по форту в устье реки, так как там стали соби­раться также войска, и выжав их оттуда, заняла форт и подняла на нём наш флаг.

Минный крейсер “Гайдамак” охранял русский уча­сток, а миноносец № 206 стрелял по джонкам, перевозив­шим войска на правый берег. Сопротивление китайских войск было самое ничтожное, и среди моряков потерь нет, в войсках несколько раненых” - докладывал Е.И. Алек­сеев генерал-адмиралу Алексею Александровичу. Япон­цы в отражении атаки китайских войск никакого учас­тия не принимали.

22-го июля в Инкоу на крейсере “Забияка” из Порт- Артура прибыл адмирал Е.И. Алексеев. В тот же день к нему явилась делегация от местных жителей с благодар­ностью за защиту города от нападений китайцев и с просьбою принятия скорейших мер к восстановлению торговли и спокойствия на улицах города. Особую при­знательность жители города выразили командиру “От­важного" капитану 2-го ранга К.К. Клапье де Колонгу. Перед Е.И. Алексеевым стояла непростая задача установ­ления управления над городом Инкоу: “здесь вопрос весь­ма усложнялся дипломатическими затруднениями, вви­ду того, что Инкоу представляет открытый и договорной порт, занимая который Россия должна была действовать на свой риск, имея дело с международными трактатами, ревниво настроенными иностранными консулами и анг­ло-китайской морской таможней”.

Однако Алексеев был не только опытным моря­ком, но и способным дипломатом. Иностранным консу­лам было объявлено, что занятие Инкоу русскими имеет временный характер, причём права иностранцев ни в чём не будут нарушены. К китайским жителям Алексеев об­ратился с призывом возвращаться в город и заниматься прежними прерванными военными действиями, делами, обещая защиту от нападения боксёров, которые расправ­лялись даже со своими соотечественниками, если те со­трудничали с иностранцами. В результате все консулы остались довольны и обещали всячески содействовать временному русскому управлению, китайцы также ста­ли возвращаться в город. Всё-таки под защитой русских штыков жить было лучше. Градоначальником Инкоу был назначен русский консул Тимченко-Островерхов, а ко­мендантом - капитан 2-го ранга К. К. Клапье де Колонг.

В это время южнее происходили более масштаб­ные и кровавые события, но уже без участия кораблей.

21 июля все командующие национальными воинс­кими контингентами в Тяньцзине собрались на совеща­ние, созванное генерал-лейтенантом Линевичем. На со­вещании решено было немедленно наступать на Пекин. Столица Поднебесной империи была взята в результате штурма 1-3-го августа (4-го происходили лишь неболь­шие стычки с фанатиками в различных частях города). “Главную роль в операции союзников по овладению Пе­кином сыграли русские войска. Командиром Печилинского отряда, объединившего воинские контингенты вось­ми государств, был Российский генерал-лейтенант Линевич”.

Уничтожение шаек боксёров затянется ещё на год, при этом надо отметить, что тут особо “отличились” не­мецкие войска. Как писал русский военный историк А.А. Керсновский “Германские отряды своими зверствами над мирным населением далеко превзошли “боксёров”. К чести всех остальных войск следует добавить, что никто из них в этих разбойничьих экспедициях не участвовал”.

Русским немало крови и сил будет стоить наведе­ние порядка в огромной Манчжурии, но они не устраи­вали побоища среди мирного населения.

25 августа 1901 года китайское правительство под­писало так называемый “Заключительный протокол”, предусматривавший уплату Китаем огромной контрибу­ции, уничтожение укреплений Таку, запрещение на два года ввоза оружия в Китай и предоставление иностран­ным государствам право держать войска для постоянной охраны посольств.

Война с Китаем, несмотря на то, что действия фло­та в ней ограничились обстрелами береговых укрепле­ний, подвозом войск и всего необходимого для действий сухопутных сил, а также участием корабельных десантов, тем не менее, дала весьма ценный опыт, и кроме того, выявила ряд серьёзных недостатков в оснащении флота.

Вице-адмирал Е.И. Алексеев, внимательно изучив характер повреждений канонерских лодок “Гиляк” и “Кореец” в бою с фортами Таку, писал генерал-адмира­лу Алекхею Александровичу: “Полагаю, что бой, между прочим, даёт следующие выводы:

1. Необходимость лучшей защиты паропровод­ных труб и патронных погребов. Наибольшее число ра­неных были - обожженные паром и взрывом.

2. Необходимо бронировать податочные шахты ог мелких и средних снарядов и кроме электрической подачи иметь ручную.

3. Дерево не представляет такой большой опас­ности, как считают, основываясь на результатах боёв при Ялу и Сант-Яго. Пожары на “Корейце” и “Гиляке” быс­тро тушились при распорядительности судовых чинов и исправности пожарных приспособлений. Полное унич­тожение дерева на кораблях и замена сталью и другими материалами на много уменьшает удобства жизни и даже отзывается вредно на нравственном состоянии здоровья личного состава.

4. Проводка электрического освещения должна быть такова, чтобы разрыв цепи в одном месте не вёл к полному потуханию, а динамо - помещены под защитой. На это обстоятельство нужно обратить особое внимание и дополнить проводку для устранения указанного недо­статка.

5. Необходимость перевооружения лодок “Бобр” и “Сивуч” более современною артиллериею, про­ект которого мною представлен в Технический Комитет.

6. Неоспоримую пользу пулемётов на судах, ко­ими с лодки “Гиляк” успешно заставляли прислугу на китайских фортах оставлять орудия.

7. Необходимость мелкосидящих лодок, не бо­лее 7 фут, при неполной нагрузке для действия у берегов Китая”.

Со всем вышесказанным можно согласиться. Хотя в России праздновали победу, Е.И. Алексеев с тревогой писал в Петербург: “... нельзя закрывать глаза на неко­торые недостатки наших здешних морских сил и морс­ких учреждений, не имевших значительного влияния при теперешнем бездеятельном на море противнике. Несом­ненно, этого не случится в будущем с другим неприяте­лем, и я считаю своим особым долгом упомянуть об этих главнейших недостатках:

1. Состав эскадры Тихого океана совершенно не соответствует тактическим требованиям в отношении числа разведчиков и миноносцев. Первых не существу­ет, так как два минных крейсера со старыми котлами, дающими 10 узлов хода и “Забияку” нельзя считать раз­ведчиками. Что касается миноносцев, то существующие устарели, а вновь присланные в разобранном виде будут готовы не ранее как через два года.

2. Число крейсеров I ранга также недостаточно и о полезном крейсерстве, нечего и думать.

3. Отсутствие транспортов не даёт возможнос­ти перекинуть десантный отряд, так как военные суда должны быть от десантных войск свободны и готовы его защищать...

4. Имеемые канонерские лодки весьма устаре­ли по типу и изношенности своих машин. Необходимо иметь несколько лодок с углублением от 5 фут до 9 фут с современным вооружением.

5. Необходимо иметь судно-опреснитель...

6. В артиллерийском вооружении судов и десан­тов пулемёты должны получить широкое применение и пушка Барановского подлежит улучшению в смысле даль­нобойности.

7. Личного офицерского состава, положенного по табели комплектации, безусловно недостаточно...

8. Существующий способ ремонта судов ведет их к постоянной неполной боевой готовности и если ма­лый ремонт должен производиться непрерывно, то дол­жно быть уделено время и средства на капитальный ре­монт с выводом судна из строя.

9. Большая зависимость местных портов от Цен­трального управления кораблестроения и снабжений ве­дёт к излишней трате и полной неуверенности в имеемых запасах и средствах для исполнения судовых и местных нужд. Между тем при большой эскадре содержание судов в должной исправности есть предмет чрезвычайной важ­ности в отношении боевом и хозяйственном,-почему пе­реустройство администрации портов является необходи­мым. Причём главным основанием должно служить:

а. самостоятельность командиров портов;

б. возложение на них строгой ответственности за ремонты кораблей и их снабжение и проч. и

в. упрощение всей материальной отчётности и укомплектование технического надзора вполне знающи­ми и опытными специалистами.

10. На китайцев, как на рабочую силу в воен­ное время нельзя с уверенностью рассчитывать и не­обходимо обеспечить себя известным кадром русских рабочих.

11. Отсутствие дока для больших судов в Арту­ре может парализовать необходимые операции флота, так как доки Владивостока всегда будут отрезаны, от опор­ной базы. Правильнее было бы ограничиться во Влади­востоке двумя доками и дать все средства быстро соору­дить два дока в Артуре и вообще возможно быстрее развить его средства.

12. Вполне выяснилось необходимость в посто­янном госпитальном судне...”.

К сожалению, не все эти недостатки будут устра­нены к началу русско-японской войны 1904-1905 гг., рус­ское правительство обеспечит существенное усиление Российского Тихоокеанского флота, но Порт-Артур и Владивосток не будут обеспечены необходимыми ремон­тными средствами, начатой постройкою в Порт-Артуре док для броненосцев к началу войны не будет закончен. На судах эскадры не будет хватать офицеров, очень ост­рой будет нехватка технических специалистов. Более того в Порт-Артуре к началу русско-японской войны был только один корабельный инженер - Свирский, испол­нявший должность главного корабельного инженера пор­та с 21 мая 1901 года до сдачи крепости японцам (т. е. 19 декабря 1904 года).

А ведь Порт-Артур был главной базой русского Тихоокеанского флота, к началу русско-японской войны на него базировались 52 боевых корабля, в том числе 7 броненосцев и 7 крейсеров! Почти все рабочие были китайцами, с началом войны они разбежались и порт ос­тался без рабочих рук.

Напряжённая боевая служба во время войны с Китаем не замедлила сказаться на техническом состоя­нии кораблей эскадры, в том числе и канонерских лодок:

14 декабря 1900 года Е.И. Алексеев докладывал управляющему Морским министерством: “Кореец” по­слан во Владивосток для смены котлов, что командир порта предполагает окончить в 4 месяца, но полагаю, что этот срок будет дольше; за “Корейцем” последует “Ман­джур”.

На “Гремящем” от действия японского угля, кото­рый ранее употреблялся на ходу труба дымовая и ко­жух осели настолько, что требуют немедленной замены новыми, это и предположено сделать с наименьшими расходами, выводя на меньшее время из строя лодку, так как потребность в судах 2 ранга очень велика. После “Гре­мящего” такой же замены потребует и “Отважный”.

У “Бобра” и “Сивуча” машины и котлы не требо­вали серьёзного ремонта, но ведь им и плавать во время военных действий пришлось поменьше. Кроме того, дли­тельная стоянка канонерских лодок в реке Пейхо приве­ла к износу динамо-машин и опреснителей, так как по­стоянно приходилось светить прожекторами для охраны от внезапного ночного нападения китайцев и снабжать пресной водой (вода в Пейхо грязная, непригодная для питья) войска и госпитали в Таку и Тонгку.

В течении 1902 года механизмы лодок привели в порядок.

Что же касается перевооружения канонерских ло­док, то оно было осуществлено только в отношении “Гре­мящего” и “Отважного”. Надо сказать, что ещё в 1897 году командующий эскадрой в Тихом океане вице-адми­рал С.П. Тыртов в рапорте на имя управляющего Морс­ким министерством вице-адмирала П.П. Тыртова доста­точно резко отзывался об этих двух кораблях: “Во время моего командования эскадрою Тихого океана неоднок­ратно встречались случаи, показывавшие, что канонерс­кие лодки “Отважный” и “Гремящий”, при их сравнитель­но большом водоизмещении, далеко не соответствуют условиям стационерной службы в портах Кореи и Китайских портах Печилийского залива, где текущие события заставляют непрерывно держать стационерные суда.

Не обладая морскими качествами, лодки эти имеют столь незначительный за­пас топлива, что даже переход в 800 миль представляется для них не вполне обеспе­ченным без дополнительного груза в коче­гарных отделениях и на верхнюю палубу (угля - примеч. авт.)”.

Эти замечания были абсолютно справедливы, но ведь создавались “Отваж­ный” и “Гремящий” не для стационерной службы и плавания в Тихом океане с его штормами и огромными пространствами, требовавшими хорошей мореходности и большого запаса топлива, а для Балтики, где условия плавания существенно иные.

Далее в том же рапорте С.П. Тыртов отмечал:“Также считая артиллерийское вооружение этих лодок слишком слабым и распределение огня относительно углов обстрела край­не невыгодным, я поручил бывшему командиру канонер­ской лодки “Отважный” и нижним командирам этих ло­док... разработать вопрос о возможных переделках на лодках...”.

Замечание относительно слабого артиллерийско­го вооружения также было абсолютно справедливым. В результате был выработан проект довооружения лодок 6 - 75-мм орудиями, недавно принятыми на вооружение русского флота. Благодаря унитарным снарядам они об­ладали высокой скорострельностью (до 10 выстр/мин), их 4,9-кг снаряды обладали гораздо большим поражаю­щим действием, нежели снаряды 47 и 37-мм скоростре­лок и существенно повышали возможности канонерок как при обстреле береговых объектов, так и при отраже­нии атак миноносцев, против которых 47 и 37-мм орудия уже были неэффективны.

Кроме того, было предложено устроить башенно­подобное броневое прикрытие для 9-ти дюймового ору­дия. Тут, очевидно, вспомнили случай с “Бобром”, когда при обстреле фортов Таку один-единственный осколок, попав в накатник 9-ти дюймового орудия, не имеющего никакой броневой защиты, вывел его из строя. Проект довооружения “Гремящего” и “Отважного” был отправ­лен на рассмотрение в МТК. Заодно было предложено рассмотреть вопрос об увеличении запаса угля. Старший судостроитель Э.Е. Гуляев, сделав необходимые расчё­ты, пришёл к выводу, что только увеличение артиллерии на 6 75-мм орудий увеличивало водоизмещение лодки на 45,5 тонн. Дополнительный запас угля в бортовых ко­ридорах добавлял ещё 48 тонн. Всего 93,5 тонн, что выз­вало увеличение осадки лодок на 6,7-дюйма. И это без предлагаемого башенноподобного прикрытия для 9-ти дюймовки. Это было недопустимо много, учитывая, что “Отважный” и “Гремящий” уже имели строительную перегрузку в 225 и 208 тонн соответственно, которая серь­ёзно ухудшала и без того не блестящие мореходные ка­чества этих кораблей.

В результате, по решению Артиллерийского от­деления МТК каждую лодку решили вооружить 4-мя 75-мм орудиями с боезапасом 130 снарядов на ствол. Броневое прикрытие для 9-ти дюймового орудия реши­ли не устанавливать, так как оно сильно загружало нос корабля.

Эти орудия успеют установить на “Отважный” и “Гремящий” до начала русско-японской войны 1904-1905 гг., а вот “Сивуч”, “Бобр”, “Кореец” и “Манджур” вой­ну встретят со старым составом артвооружения, уже мало отвечающим изменившимся условиям войны на море. Да и “Гиляк”, по мнению флотских офицеров, в том числе и вице-адмирала С.О. Макарова имел слишком слабое для своего водоизмещения вооружение.

В целом, в войне с Китаем канонерские лодки по­казали себя как корабли, способные решать весьма ши­рокий круг задач: они не только обстреливали берего­вые укрепления и войска противника, но и перевозили войска, а также использовались для разведки. Так, “Гре­мящий” был послан к Шанхайгуану с целью выяснить состояние береговых укреплений, причём инструкцию командиру лодки составил лично Е.И. Алексеев (дати­рована 20 июня 1900 г.). В ней в частности говорилось: “При производстве рекогносцировки лодка должна со­блюдать осторожность, не вступая в бой, даже если с фортов будет открыт огонь и не приближаться слишком близко под их выстрелы, подвергая тем себя очевидной опасности. Независимо от этой цели лодка “Гремящий” должна убедиться о существовании подвоза военной кон­трабанды, для чего осмотреть две или три наиболее по­дозрительные джонки подходящие к Шанхайгуану и его окрестностям, а так же выгрузку в Цвинвандао.

Вообще командиру должно выучить не позволять себе каких-либо рискованных предприятий, а соблюдать полную осторожность и осмотрительность, имея в виду лишь рекогносцировку...”. Кроме того, надо сказать, что в этой войне русский военно-морской флот всё же потерял один корабль, правда в результате несчастного случая: 18 сентября Е.И. Алексеев послал в Цвинвандао канонерскую лодку “Кореец” и миноносцы № 203, 204, 206, 207 и 210, но в тот же день в 4-ом часу утра произош­ло столкновение миноносцев № 207 и № 204 и в результа­те миноносец № 207 затонул, а отряд миноносцев вернул­ся в Порт-Артур".

Впрочем, гибель одного миноносца - крайне не­большая плата за впечатляющие успехи русских войск в войне с Китаем в 1900 году. Через четыре года начнётся война с Японией и в ней Россия потеряет десятки боевых кораблей, лишившись большей части своего флота. Мно­гие корабли, участвовавшие в боевых действиях в 1900 году, пойдут ко дну в 1904-1905 годах, в том числе и все канонерские лодки, кроме одной - “Манджура”.

 

 

 

НАЗАД  СОДЕРЖАНИЕ   ВПЕРЕД