Явившаяся после Сан-Стефанского мира 1877 г. угроза английского вторжения в русские моря заставила прибегнуть к экстренной постройке миноносок. Думать опять было некогда, и разработка проектов оказалась даже более спешной и импровизированной, чем при сооружении мониторов или еще ранее — винтовых канонерских лодок. И, как тогда, массовую постройку, притом с несравненно большим размахом (всего за год в строй было введено 111 малых кораблей), пришлось разворачивать практически без создания головных образцов и предварительных опытно-конструкторских работ.
В начале 1878 г. состоялся заказ 90 “миноносных быстроходных шлюпок” или, как их также называли, миноносных лодок (срок готовности — июнь 1878 г.), а уже к осени воды пустынного до того для минных судов Финского залива заполнились русскими миноносками, недвусмысленно давая понять (по опыту войны в Черном море) английскому флоту, что ждет его в случае приближения к Кронштадту.
Работы еще раз подтвердили высокий, не находивший должного применения потенциал отечественной частной промышленности. Семь ее предприятий смогли взять на себя выполнение большей части заказа — 77 из 111 миноносок. Из них Балтийский завод построил 31 миноноску. Завод Берда — 24, Невский — 5, Завод Крейтона в Або — 6, верфь Бритнева в Кронштадте — 5, верфи РО- ПиТ и Беллино-Фендерих в Черном море по 3 миноноски. На долю иностранных заводов — Шихау, Вулкан (Германия) и Торникрофт (Англия) пришлось соответственно 11, 2 и 2 миноноски. Казенные Кронштадтские и Петербургские верфи построили 12 миноносок.
77 из общего числа миноносок принадлежали к проекту Балтийского завода (водоизмещение — 23 т, длина, ширина и осадка — 22,6; 2,7 и 1 м, скорость 13 узл.). Остальные соответствовали 17 разным типам водоизмещением от 11,3 до 33,45 т. У большинства скорость не превышала 13 уз., и только миноноски завода Шихау отличались скоростью до 16,6— 17,3 узл.
Относительная невысокая стоимость этих, по существу, увеличенных паровых катеров и неслыханная численность серии создавали благоприятные условия для экспериментов, на которые Морское министерство не находило средств в мирное время. Такие эксперименты были действительно проведены, но из-за отсутствия творческого задела, невысокого уровня проектной и технологической культуры они эффекта не дали. Не было найдено ни оптимального типа корабля, ни создано нескольких заметно отличавшихся друг от друга конструкций, обещавших перспективу выбора и плодотворное развитие в будущем. Все творчество участвовавших в работах видных энтузиастов минного дела К. П. Пилкина, М. И. Кази, И. В. Алымова свелось к мало в чем отличавшимся вариациям вокруг одного основного типа, которым стал случайно попавший в руки Морского министерства проект миноноски английского завода Ярроу.
Проект был получен в связи с предлагавшимся, но не состоявшимся из-за обострения отношений с Англией заказом. Заграничный проект передовой нации настолько, видимо, заворожил всех, что ни у кого не хватило сил перейти через него, подняться выше и перекинуть мостик между этими, прямо сказать, малообещавшими кораблями и фантасмагорической идеей рожденного ранее в недрах МТК 11000-тонного “миноносца”.
На общем уровне оказался и проект С. О. Макарова, над которым он в нескольких вариантах работал еще во время войны. В октябре и ноябре 1877 г. он обращался к Н. А. Аркасу за разрешением построить в Севастополе усовершенствованный вариант катера “Чесма”. Сохраняя все выдающиеся качества прототипа, С. О. Макаров рассчитывал увеличить скорость до 13 уз и существенно повысить мореходность. Но и в проекте, разработанном в январе 1878 г. для осуществления на Балтийском заводе, по-прежнему предусматривались лишь носовые и кормовые шесты.
Честь их разработки принадлежала адмиралу А. А. Попову, который, как приходится догадываться, к минам Уайтхеда доверия не испытывал. Уклониться от столь высоких рекомендаций своего учителя и наставника С. О. Макаров, видимо, не решился. Построенная в числе других и получившая название “Сирена”, миноноска по проекту С. О. Макарова обладала 13-уз. (вовсе уже не выдающейся к тому времени) скоростью, была вооружена аппаратом для мин Уайтхеда, но от других миноносок существенно не отличалась. Вот почему, несмотря на внешнее многообразие типов, прорыв в перспективу совершен не был.
Стабилизация политической обстановки после Берлинского Конгресса позволила отказаться от чрезмерной спешки начатых в мае 1878 г. испытаний и приема миноносок. Но это уже не могло помочь устранению многочисленных изъянов, предопределенных обстановкой и условиями заказа, низким качеством весьма непродуманных проектов и недостаточной культурой производства.
Корпуса кораблей ради уменьшения веса были до чрезвычайности переоблегчены, их конструкции далеки от оптимальной. Палуба под ногами с легкостью проседала, а борта кораблей при работе машины “то вгибались внутрь, то раздавались в стороны”. Заклепочные швы не выдерживали даже незначительного внешнего усилия и то и дело “заявляли о себе течью”. Особенно важны просчеты в весовых нагрузках кораблей, составленных в большинстве чрезвычайно легкомысленно. Множество не принятых в расчет, но естественно появившихся в условиях плавания предметов снабжения, устройств и оборудования дали знать о себе дополнительной (сверх строительной) перегрузкой.
В некоторых проектах, несмотря на очевидно предстоящее торпедное вооружение, предусматривались только шестовые мины, а у некоторых и это вооружение в проектной нагрузке отсутствовало. Естественно, что большинство миноносок с установкой шестов и аппаратов для мин Уайтхеда глубоко садились носом и зарывались на ходу в воду, теряя до 2 узл. скорости. То же происходило и на миноносках, которые строились как торпедные, ибо вес поставленного вооружения, как правило, далеко превосходил тот, что предусматривался проектом. Не помогли и строительные переделки со смещением котлов в корму. В результате миноноски, построенные РОПиТом, могли плавать только с незаряженными аппаратами, а торпеду держать под бортом. Понятно, что доверие к таким кораблям у их экипажей было невелико.
В конечном счете из 90 балтийских миноносок 44 имели по 2—3 аппарата для метательных мин, 29 — по одному постоянному для мин Уайтхеда, 13— поворотный аппарат для мин Уайтхеда. Но для миноносцев этот опыт почему-то применить не решились. Черноморские и сибирские миноноски вооружались постоянными аппаратами для мин Уайтхеда. Главнейшим уроком этой эпопеи было осознание того факта, что миноносцы — это качественно новый уровень техники, где все изъяны и промахи проявляются особенно резко и почти не поддаются исправлению, и что импровизация и временные меры не могут обещать стабильных результатов. Все это в полной мере подтвердило участие в постройке уже ставшей явно специализированной германской фирмы Шихау, миноноски которой выгодно отличались от отечественных своей существенно повышенной (до 17,38 уз.) скоростью.
Уже тогда напрашивался многократно подтвердившийся в дальнейшем вывод: постройка малого скоростного корабля требует значительно более высокой проектной и технологической (особенно в машиностроительной части) культуры, собственной элементной базы, особо тщательного подбора и сбережения инженерных и рабочих кадров, широких экспериментов, обязательной специализации предприятия в создании кораблей именно этого класса.
Несмотря на все недостатки, миноноски в большинстве прослужили по 30 лет и составили эпоху в истории флота. Эти малые корабли оказались полезными при выполнении самых разнообразных задач и поручений. Они помогали отрабатывать тактику и технику миноносцев, испытывали аппараты для стрельбы сжатым воздухом и паром, проводили учебные атаки, несли разведочную и посыльную службу, применялись для научных экспериментов.
Так, по инициативе капитана 1 ранга В. П. Верховского на миноносках “Судак” и “Карась” в 1881 и 1882 гг. лейтенанты И. Б. Шпиндлер и Пароменский провели широкие натурные испытания ходкости и маневренности. Впервые после испытаний, проводившихся в 1855 г. под руководством Н. А. Аркаса на винтовой канонерской лодке “Пострел”, были проверены эффективность серии из 16 гребных винтов и их взаимодействие с корпусом. Проводились и натурные буксировки миноносок со снятыми винтами в диапазоне скоростей от 4,2 до 9,3 уз. Обширные полученные результаты рассматривал известный отечественный ученый Д. К. Менделеев.
Среди многих занимавших его проблем науки и промышленности он немало времени в 80—90-е годы уделял вопросам ходкости корабля. По заказу Морского министерства Д. И. Менделеев на основании командировки в Европу выпустил в 1880 г. фундаментальный труд “О сопротивлении жидкостей и о воздухоплавании”. В нем давался ретроспективный очерк развития гидродинамики, ее современного состояния, обобщался опыт проведенных теоретических и экспериментальных исследований, анализировалась их методика. Во второй части книги, средств на издание которой министерство уже не нашло, предполагалось дать практические рекомендации по комплексному (путем теоретических исследований, модельных и натурных экспериментов) решению проблемы.
Нет сомнения, что авторитет и энергия великого ученого, уже тогда настаивавшего на сооружении в России опытового бассейна для модельных испытаний ходкости кораблей, мог бы значительно продвинуть вперед и теорию проектирования, а возможно, и практику постройки кораблей. Особое значение его участие могло сыграть для быстроходных кораблей — миноносцев. Привыкший к строгой постановке задачи и четкой систематизации, Д. И. Менделеев не мог примириться с тем, что “корабли строят и до сих пор ощупью, а не расчетом, основанным на теории и опытах сопротивления”.
Высоко оценив результаты опытов на миноносках, ученый указал на ограниченный диапазон скоростей, уже не отвечающих современным требованиям, а также и на вспомогательный характер натурных испытаний, которые следовало бы сочетать с испытаниями в бассейне. Но в министерстве не вняли призыву Д. И. Менделеева к созданию научного центра отечественного судостроения, не сочли нужным воспользоваться могучим интеллектом великого ученого на благо флота и судостроения. Возможность ускоренного их прогресса (Дмитрий Иванович не оставил бы в стороне и вопросы подводного плавания, и типизации кораблей) снова не была использована.
Неудержимо погружаясь в рутину, министерство предпочитало без особых забот заказывать и копировать западные образцы.
Опытовый бассейн создали лишь к 1894 г. Затянувшийся организационно-наладочный период (освоение оборудования, формирование теоретической базы, отработка методики испытаний) не позволил бассейну к началу войны с Японией приобрести необходимый авторитет. Он не успел стать тем многосторонним научным центром судостроения, каким его видели Д. И. Менделеев и поддерживающий его адмирал И.Ф. Лихачев. Бассейн оставался лишь подручным техническим учреждением МТК, выполнял обширные модельные испытания, но в формировании программ судостроения и в обосновании типов кораблей участия не принимал.
В отличие от стабильных названий больших кораблей, миноноски за время своей службы неоднократно переименовывались. В 1885 г. их названия заменили номерами, которые затем меняли от двух до четырех раз. Так миноноска завода Берда “Карась” числилась под номерами: № 60 с 1885 r., № 127 — с 1886 г., №47 — с 1889 г., №27 с 1895 г. Мысль о том, что название корабля составляет его самую главную историческую реликвию, тогдашним унылым министерским прагматикам в голову, очевидно, не приходила. Не задумывались они и о проблемах историков, которые таким обилием переименований обрекались на вечную путаницу. О простейшем решении — поставить впереди номера какую-нибудь одну или две одинаковые добавочные цифры (превратив, например, миноноску № 1 в 1 или 601), как, собственно, и было сделано с миноносцами, также почему-то не вспомнили.
Непоследовательность в переименованиях проявилась и в том, что некоторые миноноски, которые переделывались в портовые катера и переходили под портовый флаг (так в 1885—1900 гг. продолжили службу исключенные из списков 6 миноносок в Петербургском военном порту, 2— в Либавском и одна — в Севастопольском) могли получить названия. В Петербурге миноноска № 116 (быв. “Стрела”) в 1895 г. стала портовым катером “Стрелка”, № 80 (быв. “Штык”) в 1897 г. стала катером “Пика”, № 76 (быв. “Лук”) стала катером “Шлем”, миноноске № 102, ставшей портовым катером, вернули название “Копье”. Их же сверстники, продолжавшие плавать под Андреевским флагом, были обречены носить номера. Получалось, что портовая служба в Петербурге была почетнее, чем в боевом флоте.
Служили миноноски достаточно долго. До начала XX в. из списков были исключены немногие. Две миноноски в 1896 г. перебросили по железной дороге из Балтики в Черное море. На Балтике две миноноски в 1885 г. использовали для артиллерийских опытов. Одна погибла в 1887 г., другая (от взрыва котла) в 1900 г. Одна пережила взрыв в 1878 г. и служила, как и большинство, до 1908 г. С 1889 г. по 1900 годы вместе с переделанными в портовые катера исключили из списков еще 15 балтийских миноносок. В Черном море миноноски “Черепаха” и “Бычок” в мае 1884 г. передали в состав болгарского флота. В 1900 г. исключили из списков еще три (две—для переделки в катера для Севастопольского порта). Одна, затонувшая в 1878 г. от взрыва котла, в 1880 г. была восстановлена и служила до 1904 г. во Владивостоке. Одну миноноску, сняв с нее машины, в 1896 г. переоборудовали в пристрелочную минную станцию. Успели миноноски принять участие и в русско-японской войне.
Из-за неготовности флота к войне пришлось, как это с завидным постоянством повторялось в истории России, предпринимать экстренные меры по ускорению достройки и заказу новых кораблей. На этот раз в числе признанных необходимыми мерами началась затяжная авантюра с приобретением вошедших в легенды “экзотических крейсеров” (их, несмотря на гарантированное противодействие Англии, пытались перекупить у Чили и Аргентины через подставных лиц). Велись переговоры о постройке и заказе новых подводных лодок и эскадренных миноносцев (и тоже с соблюдением никого не обманывавшей “секретности”), в США поспешно закупали партию моторных сторожевых катеров фирмы Никсона.
Лихорадочно достраивались собственные подводные лодки, и затем предпринимались героические усилия по переброске лодок на столь же спешно проектировавшихся и сооружавшихся железнодорожных транспортерах. Через перекупщиков, платя бешеные “комиссионные”, приобретали базисные дальномеры Барра и Струда, оснащение которыми кораблей флота (несмотря на состоявшееся еще в 1901 г. решение МТК) ГУКиС почти откровенно саботировало.
Сормовскому заводу выдали экстренный заказ на постройку серии речных канонерских (по образцу английских “нильских”) лодок для Амура и обсуждали вопрос о переброске с Волги на Амур для превращения в мощные плавучие батареи первых в мире дизельных судов “Вандал” и “Сармат”.
Не пренебрегали даже “полуподводной” (не погружавшейся из-за отсутствия электродвигателя), переоборудованной из педальной лодки С. К. Джевецкого, лодкой лейтенанта С. А. Яновича.
Оборону Амура решили усилить и миноносками 1878 года. Десять из них (№№ 3, 6, 7, 9, 18, 47, 48, 61, 64, “бывшие балтийские “Пескарь”, “Кречет”, “Крокодил”, “Зяблик”, “Чайка”, “Тетерев”, “Утка”, “Коноплянка”, “Глухарь”, номер и название десятой не установлены), с 15 минами Уайтхеда в начале мая 1904 г. отправили в Николаевск в сопровождении ремонтной мастерской. Летом к ним присоединились доставленные из Владивостока еще четыре миноноски. Из этих 14 кораблей 9 имели аппараты для мин Уайтхеда и 5 — аппараты для метательных мин. Каждая имела на вооружении по 2 37-мм пушки.
Как по возрасту, так и по конструкции корабли, конечно, мало годились для службы на реке. Мешали чрезмерная осадка, уязвимым был винторулевой комплекс, выступавший ниже киля на 0,76 м. Низкой из-за наличия одного гребного винта была маневренность. Но как малоподвижное корабли для засад в бухтах и заводях корабли при появлении противника могли сыграть свою роль. На их основе энергичными подготовительными действиями капитана 2ранга Н. Л. Кладо (в апреле 1905 г. он был назначен “для вооружения и заведования вооруженными судами для обороны бассейна р. Амур”) начала формироваться Амурская флотилия.
Из оставшихся во Владивостоке миноносок три—№№ 94, 97, 98 (бывшие “Подорожник”, “Рябчик”, “Жаворонок”) вместе с транспортами “Сунгари” и “Селенга” образовали партию траления Эладивостокского порта под командованием лейтенанта Н. Г. Рейна. Миноноски № 97 и 98 вместо минных аппаратов имели по 4 47-мм пушки. Ими (экипажи из 11 и 9 человек) командовали лейтенанты Н. Н. Ромашов и П. П. Диков. Из уважения, видимо, к статусу кораблей их в списках числили миноносцами. В 1907 г. все прибывшие из Петербурга и те, что не состояли в партии траления исключили из списков. В 1908 г. закончили службу и остальные. В Черном море массовое списание миноносок началось в 1902 г. В 1904-1905 гг. исключили еще пять и в 1906 г. — последнюю № 87 (быв. “Скумбрия”). В 1908 г. исключили из списков все 60 оставшихся в строю на Балтике.